Была в биографии Жаравина работа в областной потребкооперации, благодаря чему он объездил все районы. Но главной вехой стал краеведческий музей, где Владимир Сергеевич наконец-то смог погрузиться в творчество. Здесь он начал писать на такие темы, как «Музей», «Музейное дело и его подвижники». Когда в Кирове начали создавать экспозицию музея железнодорожного транспорта, увлёкся темой железнодорожного строительства в Вятском крае, одновременно работал над биографией почётного гражданина г. Вятки Петра Алабина и археолога, краеведа, сына кукарского купца Александра Лебедева. В 1999 году появился Центр документации новейшей истории, спустя пару лет переименованный в госархив социально-политической истории (там хранятся материалы бывшего партархива). За годы работы в этом учреждении Владимир Сергеевич стал автором и составителем 17 книг, более 250 статей на темы «История культуры и просветительство», «Архивное дело», «Работа правоохранительных органов», «Деятельность статкомитета». Кроме того, он постоянный автор альманаха «Герценка», участник многих краеведческих конференций и пр.
Особое место в исследованиях архивиста занимает тема Великой Отечественной войны – ей он посвятил многочисленные публикации и серию телеочерков «Тыловые хроники». Ещё Владимир Жаравин поднял многие незаслуженно забытые имена: незаконно репрессированного музыканта Александра Арамовича и актёра Станислава Клышейко, партийных и советских руководителей всех уровней Вятского края. Он является членом полдюжины различных обществ: историко-краеведческих – Прозоровского, «Вятка», общества изучения Подосиновского края, Кировского отделения общества «Россия–Польша», автором публикаций «Польско-вятские (кировские) связи», «Католичество на Вятке».
В этом году Владимир Жаравин с директором архива социально-политической истории Еленой Чудиновских выпустил книгу «Быть поляком…это судьба» о поляках, репрессированных в Кировской области. 3 сентября ему исполняется 60 лет, и впереди немало планов, которые непременно надо осуществить. О них, об увлечении краеведением, о «белых пятнах» вятский истории наш разговор с Владимиром Сергеевичем.
Нет скучных документов, есть нелюбопытные люди
– Как вы находите или вас находят темы исследований?
– Часто просматривая документы в архиве, встречаю факты, которые мне не понятны и интересны. И, как говорят, «потянув за ниточку», ищу дальше. Так и выхожу порой или на новые темы, или на интересный факт, или на интересного человека.
– Какие «белые пятна» вятской истории вам бы хотелось раскрыть?
– «Белые пятна» – это очень громко сказано. Мне хочется завершить уже начатые темы, хотя, наверное, это невозможно. Например, об Александре Лебедеве у меня вышло уже два издания. А сейчас найдены новые факты, и, я уверен, найдутся ещё новые, как и по другим сорока темам. Не успела выйти книга о поляках, как уже родилась мысль о её дополнении. Надеюсь, что кто-то возьмётся за составление списка почётных граждан г. Вятки. Но для этого надо сидеть в архиве и библиотеке, просматривая документы, «Вятские губернские ведомости», решения Вятской городской думы за многие десятилетия позапрошлого века. Любое исследование требует глубокого «копания».
– Какие деятели прошлого вам наиболее импонируют и чём?
– Просветители, которые отличались исключительной самоотверженностью, но для себя получали только моральное удовлетворение. Например, Пётр Алабин был разносторонне талантливым человеком – писатель, археолог, воин, почётный гражданин двух городов: Вятки, Софии. «Есть личности, которые притягивают к себе не только современников, но и потомков. С ними хочется общаться, спорить, советоваться. К ним, безусловно, относится и Пётр Владимирович Алабин. Он вызывает неподдельный интерес у всех и сегодня...» – так я написал в предисловии к своей книге «Пётр Алабин – почётный гражданин города Вятки». В 1859 году он начал создавать Вятскую публичную библиотеку (нынешнее здание Герценки). До него это был, по существу, склад книг, который переезжал с места на место. В 1863 году Алабин опубликовал статью о необходимости создать при Вятской публичной библиотеке «музеум». Идея была одобрена.
В музей приносили различные экспонаты, в том числе часть клада монет, найденного в Слободском уезде, в «музеуме» экспонировались и изделия вятских умельцев, посетители (а их было всегда много) могли взять образцы для практического применения. После семи лет пребывания Алабина на Вятской земле его деятельность продолжалась в Самаре, Софии, где он также занимался близкими его сердцу делами: создавал музеи, библиотеки, занимался административной деятельностью. Не забывал и Вятку: вёл большую переписку, высылал в библиотеку и музей экспонаты, книги. Почему именно этот человек в истории Вятского края стал объектом моего исследования? Зацепило! Меня поразило, что в Самаре, куда он уехал после службы в Вятке, Алабин – национальный герой, о нём знает любой ребёнок, у нас же практически ничего не известно. И, понятно, мне захотелось осветить многогранную деятельность этого незаурядного человека.
– А откуда у вас особая любовь к польской теме?
– Наверное, генетически – от предков.
– Непосвящённым кажется, что работа в бывшем партархиве скучна и нудна. Как вы опровергнете эти суждения?
– Бывшие партийные документы были закрыты для исследователей, и там открытий сейчас можно сделать больше, чем в других архивах. Например, занимаясь темой Великой Отечественной войны, обнаружил документы о подготовке Кирова к круговой обороне в 1942 году. Это значит – были опасения, что немцы могут дойти до нас. Нашёл материалы о военной базе Главного артиллерийского управления Красной армии в Вахрушах Слободского района, о чём никто не слыхал, даже местные жители. В слободском же селе Волково был размещён обсервационный пункт, где лечились рабочие-дистрофики оборонных заводов. Об этом не говорили, не писали. Много людей поднято из небытия благодаря архивным документам.
– Госархивы на протяжении всего советского периода комплектовались в основном документами тех людей, которые имели заслуги, официально признанные государством. Устранён ли сейчас этот принцип? Чем ныне определяется отбор на постоянное хранение личных документов?
– Если говорить о местных фондах, поступающих в архивы, то сегодня принцип отбора один – они должны содержать интересные документы. Например, у нас есть личный фонд семьи Лысовых, где большое количество фотографий г. Кирова 1950-1980-х годов. Это дома, уголки города, которых уже нет. Улица за улицей – весь город, уже почти исчезнувший. Всё вместе– свидетельства истории. Очень интересен личный фонд Бориса Садырина – шаляпиноведа, краеведа, содержащий много материалов на тему «Шаляпин и Вятка», «Писатель Леонид Рахманов», документов о вятских фотографах: Сергее Лобовикове, Николае Шилове и др. Борис Васильевич очень рад, что документы не лежат без дела, а активно используются юными исследователями.
– Ограничен ли сегодня доступ к архивным фондам, кто может с ними работать?
–В архиве может работать практически любой. Ограничения в выдаче документов обусловлены российским законодательством. Например, не выдаются личные дела, пока не пройден 75-летний срок их создания.
– Что волнует сегодня тружеников «кладовых памяти»? Как документы запускаются в научный оборот?
– Волнует проблема ликвидации предприятий г. Кирова, из-за чего документы поступают в государственные архивы, переполняя их, а муниципальный архив г. Кирова не функционирует. У нас шесть хранилищ, из них партийными документами занято только три. Есть архивы профсоюзов, различных творческих союзов, предприятий лёгкой и торфяной промышленности, СМИ, Жилкомхоза за 1923 – 1991 годы и пр. Вот завод «Крин» ликвидировали, и к нам привезли все документы. Сейчас мы активно вводим в научный оборот документы о Великой Отечественной войне, публикуя сборники «Испытание войной». Уже вышли тома о 1941 и 1942 годах, готов том о 1943-м. Надеемся его выпустить в ближайшие месяцы.
– Обращаются ли к вам те, кто хочет составить свою родословную?
– Постоянно. И это радует. Люди должны знать свои корни.
– Какие материалы находятся под грифом секретности, и доколе?
–Те, которые ещё не успели рассекретить из-за большого объёма таких документов. Но процесс идёт. Каждый год гриф «секретно» снимается с бывших партийных документов.
– И что в них неизвестного?
– Подавляющее большинство – до 80% документов – были секретны до 1992 года: это протоколы заседаний райкомов, постановления о проведении субботников, любая информация – всё было скрыто от народа. Документы из ЦК посылались только для ознакомления и сразу отправлялись обратно – поэтому их у нас нет. Есть только обкомовские, горкомовские, райкомовские.
– Ещё в 2010 г. было заявлено, что российские вузы намерены начать подготовку историков-архивистов, которые займутся созданием архива Великой Отечественной войны. Одна из целей этого – противодействие попыткам фальсификации истории в ущерб интересам РФ. А вам, Владимир Сергеевич, приходится сталкиваться с проблемами фальсификации истории?
– Нередко. Зная состав документов в нашем архиве, представляешь их состав и в других. Парткомиссии занимались разбором проступков рядовых членов партии, и не только. Во время «разбора полётов» шла, как говорят, неконструктивная критика или прямое очернительство. Некоторые историки сегодня пишут о прошлом, опираясь на материалы решений тех парткомиссий, и в итоге из-под их пера выходит сплошной негатив, даётся совершенно не объективная оценка событий и людей. Документы читают разные люди, и выводы они делают тоже совершенно разные – от резкого неприятия и отторжения до полного восторга и восхищения. Каждый ищет подтверждения какой-то своей теории. А истина, как обычно, где-то посередине.
– Если бы сейчас, как несколько лет назад, перед вами встал выбор профессии, какую бы выбрали?
– Архивиста.
Награды
Владимир Жаравин –